Она с усилием открыла глаза и замерла. При виде пламени, которым горел его взгляд, тело Кэтрин пронзил незнакомый трепет, какого она прежде никогда не испытывала. Ни один мужчина никогда не смотрел на нее с таким жаром, такой страстью, таким благоговением и такой голодной жадностью. Она чувствовала, как дрожь пробежала по его телу, и поняла, что он борется с собой из последних сил. В глубине души она пожелала ему в этой борьбе поражения. Женская суть ее жаждала этих поцелуев, объятий, прикосновений.
Эндрю высвободил руку и провел кончиками пальцев по ее бровям, щекам и губам; другой рукой он крепко сжимал ее талию.
– Кэтрин, – чувственно проговорил он, лаская ее слух.
Глубокое, хриплое и как будто чуть-чуть удивленное обращение к ней будто покалывало кожу и возбуждало чувство вины. Кэтрин даже казалась себе нечестивой грешницей, но более женственной, чем когда-либо в жизни. В ответ она только и могла произнести:
– Эндрю.
Уголки рта Стэнтона приподнялись в слабой улыбке.
– Мне нравится, как звучит мое имя в ваших устах.
– Просто я больше ничего не могла придумать. Хотелось сказать: «О Господи!»
– Я согласен.
– Возможно ли это? Мы снова соглашаемся друг с другом?
– Так оно и есть. Однако вас, кажется, удивил наш поцелуй?
– Должна признаться, что да. А вас разве нет? Он отрицательно покачал головой:
– Я ни мгновения не сомневался, что все будет именно так. Удивило лишь то, что я нашел в себе силы остановиться.
– Вы думали о том, чтобы поцеловать меня? – Кэтрин благословила темноту, которая не позволяла ему видеть, как вспыхнули ее щеки, но ей хотелось узнать. Нужно было узнать.
– Да. Это вас... огорчает?
«Нет. Возбуждает. Почти невыносимо».
– Нет. – Она глазами поймала взгляд Стэнтона. Раздумывая буквально мгновение, она выговорила истинную правду: – Меня так еще никогда не целовали.
Он взял лицо Кэтрин в свои мозолистые ладони, провел большим пальцем по ее губам и сказал:
– Это хорошо. Мне нравится быть первым.
У Кэтрин в мозгу замелькали десятки чувственных образов. Она-то знала, что этот мужчина может быть для нее первым во всех смыслах, и ее тело жаждало все это испытать. Бедрами и животом она все еще чувствовала его возбуждение, слышала тяжелое биение сердца. Кэтрин поняла, что он и сам был бы не против.
Но нельзя же принимать такое важное решение – брать его в любовники или нет – прямо у него в объятиях.
Кэтрин стала медленно отступать. Теперь их разделяли три фута. Взгляд Стэнтона бродил по ее фигуре. Влажная рубашка прилипла к телу, открывая все тайны его жадному взгляду, но вместо стыда Кэтрин наслаждалась страстью и желанием, которые горели в его взгляде.
– Кэтрин, ты прекрасна! Ты самая потрясающая женщина в мире.
Пламя, вспыхнувшее у нее в крови, потрясло и напугало Кэтрин. Пытаясь хоть как-то остудить бушевавший в ней пожар, ослабить чувственное напряжение между ними, она решила пошутить:
– Откуда вы можете знать? Разве вы видели всех женщин мира?
– Мы ведь знаем, что огонь жжет, не касаясь его. И не надо бить молотком по пальцу, чтобы понять, насколько это больно. Ведь совсем не обязательно есть сладости в кондитерской, чтобы понять – непременно захочешь еще. Некоторые вещи, Кэтрин, человек просто знает, и все. – Мягким движением он взял ее за руку. Их пальцы переплелись. – Кроме того, мне известно, что наш следующий поцелуй вызовет еще более жаркое «О Господи!», чем этот. А третий, – он поднял их сцепленные руки и поцеловал чувствительное место на внутренней стороне ладони, – будет неописуемым.
– Наш следующий поцелуй, мистер Стэнтон? Что позволяет вам думать, что он будет?
– Я ведь уже сказал: некоторые вещи человек просто знает.
На Кэтрин накатила новая волна жара. «О Господи! Пора прекращать эту интерлюдию, иначе следующий поцелуй произойдет прямо сейчас».
Развернувшись, она пошла к камню, на котором оставила свой халат, сунула руки в рукава, завязала пояс на талии и тут заметила, что он стоит от нее не далее чем в двух футах. Ноздри Кэтрин ощутили пряный мускусный запах.
– Эндрю, – негромко произнес он.
– Что, простите?
– Только что вы сказали «мистер Стэнтон». Я бы предпочел, чтобы вы называли меня Эндрю, а я вас – Кэтрин.
Кэтрин назвала его так, пытаясь создать между ними хоть какую-то эмоциональную дистанцию, но сама сомневалась, что сможет когда-либо думать о нем в такой официальной форме. Ведь теперь она знает, каковы на ощупь его шелковистые волосы и кожа, как соприкасаются их языки. Кэтрин не могла отрицать, что ей нравится, как Эндрю произносит ее имя.
– Думаю, мы можем теперь звать друг друга по имени, Эндрю. – Его имя на ее языке тоже имело чувственный вкус.
Он взял ее ладони в свои руки.
– Кэтрин, вы сожалеете о том, что между нами случилось? Она покачала головой.
– Не сожалею, но... – Ее голос дрогнул, она не могла подыскать слово, чтобы описать всю бурю переживаемых эмоций.
– Боитесь? – подсказал он. – Смущены?
Вот незадача! Неужели все ее чувства для него не секрет?
– Эндрю, вы, наверное, ясновидящий?
– Вовсе нет. – Не сводя с нее взгляда, он поднес ее руки к своим губам. – Я просто высказал то, что сам чувствую.
– Боитесь? Вы? – Кэтрин хотела уже рассмеяться, но вырвавшийся у нее звук скорее напоминал хриплый вздох, потому что в этот момент Эндрю провел языком по ее ладони.
– Потрясен. Так будет точнее.
«Чтобы этот сильный и мужественный человек сделал такое признание!» – растрогалась Кэтрин.
– Думаю, по той же самой причине, что и вы, – продолжал Стэнтон.
– Пусть даже наш поцелуй и оказался таким приятным, но вы все равно считаете, что сама мысль была неудачной?
– Нет, Кэтрин. Я как раз считаю, что мысль была отличной. Наш поцелуй был не просто «приятным».
– Неужели вы никогда не можете согласиться со мной?
– Только в случае, если вы не правы. А вы не правы, потому что описываете то, что произошло между нами, таким прозаическим словом, как «приятный».
С этим аргументом ей было трудно поспорить.
– А почему вы боитесь?
Несколько мгновений он молчал, явно пытаясь решить, как ей ответить, но наконец сказал:
– Я боюсь завтрашнего дня. Боюсь, что, как только мы уйдем отсюда, проживем остаток ночи отдельно друг от друга, вы все забудете. Боюсь завтра увидеть вас совсем другой. А если не забудете, то решите, что следует игнорировать то, что произошло между нами. Боюсь, что увижу в ваших глазах не жар, а холод.
Кэтрин смутилась, но все же ответила:
– Сейчас я не могу сказать ничего такого, что могло бы развеять ваши страхи, но одно могу обещать точно: я никогда не забуду сегодняшнюю ночь.
